Самодержавие и народ

Самодержавие и народ. "Слово" 1994, N1. Виктор Острецов. Сегодня перед нами вновь стал вопрос о нашем государственном устройстве, как и устройстве всей нашей общественной и политической жизни. Встает вопрос о самом смысле власти, о ее законности, о пределах и границах ее беззакония. Что есть вообще такое - Верховная власть? В каком соотношении она должна находиться с представлением народа о справедливости, должна ли она опираться на исторические традиции или она может и должна строить здание в пустыне абстракций типа пресловутого "цивилизованного пути"? Какие исторические традиции и какого народа прежде всего надо взять с собой в дорогу? И если это дорога истории, то можно ли и нужно ли продолжить ее после насильственного вторжения в жизнь России чужеродного "интернационально"-космополитического начала в 1917 году? По существу только сегодня мы впервые начали задумываться о коренных началах своего национального бытия. Но, обсуждая, тут же наталкиваемся на идейное большевистское наследство, гораздо более тяжелое, чем, скажем, оставленные нам границы России, от которой ее врагами отрезано все, что только можно было отрезать и вырезать. Трагизм сегодняшнего положения в том, что сформированное тотальной пропагандой миропонимание, данная нам этой пропагандой лексика не дают даже возможности поставить проблему. Наше мышление в плену субверсивной идеологии, примитивной, приспособленной лишь к заучиванию и бесконечному упрощению понимания как целей жизни, так и существа общественных явлений [См. В. М. Острецов, "Россия на перепутье". М" 1990: В. М. Острецов. "Ересь утопизма". "Слово", № 1-10/1992]. В пределах этого заданного материалистического мышления ни понять, что с нами происходит, ни сделать верные выводы, что нам следует делать, просто невозможно. Но первое, на наш взгляд, что можно и следует сегодня принять за точку опоры - это вывод о том, что вне истории нет традиций, а вне традиций нет культуры. По существу, нет даже семейного и частного быта. Мы просто плохо до сих пор сознаем, что все, что имеем в своем сознании, что удерживает пока общественные связи от окончательного разрыва и крушения - это все создано было именно при "царизме", при Самодержавии, в русской православной душе при свете лампад, пред ликами наших святых небесных заступников. Весь остальной период - это по сути своей период власти оккупантов, державших наш народ в плену, но не штыками - это было бы еще полбеды. А в плену лжи. Народ, отдавший своих святых, свою Церковь, своих священников, своего Вождя на поругание, что может ждать такой народ, какова его судьба? Мы даже не замечаем, что и по сей день торжествует "наука" втаптывания в грязь самой души русского народа.

Недостаточность марксизма для объяснения истории России.

Откройте любой учебник, любую монографию по истории России и закройте побыстрее. Вся наша "историческая" наука создана, мало сказать, что чувством сатанинской ненависти к русской истории, но чувством ненависти к Богу. Человек есть соединение мира материального и духовного и находится под влиянием этих двух сил. Но для мира духовного у нас нет ни слов, ни терминов, ни понятий. В мозг наш вошли сплошные абстракции, лишенные самомалейшей нравственной оценки. В этих схемах сталкиваются какие-то классы, какие-то народные массы, но нет места конкретному человеку. Там торжествует доктринерская вера в прогрессизм и единый мировой путь для всех народов. Там нет места религиозно-нравственным понятиям и оценкам, там они исключены фатальностью марксистского "объективного хода истории. Наше мышление и строй жизни в основном сугубо языческие, - мы поклоняемся силам природы и политики, независимо от того, добрые они или злые. Мы всем им приносим жертвы, пытаясь откупиться от злых и задобрить их, уговаривая служить нам. Но много ли можно сделать хорошего, пребывая в кромешной тьме неразличения добра и зла и мысля в духе материалистов-язычников? Бесспорно, едва ли не коренной вопрос понимания своей истории - вопрос об исторической природе русского Самодержавного строя. Этот вопрос стоит достаточно ясно и остро. Данный нам, русским, промежуток времени в тысячу лет - есть образ осуществления своего национального облика в силу заложенных Творцом в нас душевных и духовных качеств. Перед нами - осуществленная в истории нравственно-психологическая генетика. Путем длительного отбора нужного и отсеивания вредного и чужеродного русский народ столетиями шел к той законченной в своем совершенстве форме жизни, которая получила ясное выражение в двух словах - Православие и Самодержавие. Этот религиозно-нравственный идеал стал основой государственного, политического строя России, это идеал совершенный, выше которого нет и быть не может. Теперь ответим на вопросы, которые встают перед сегодняшним русским человеком и на которые ему да сих пор монопольно отвечали академики и доктора школы того "научного социализма", который сам А. В. Луначарский назвал ничем иным, как выражением истинного духа практического иудаизма... (См. "Религия и социализм". Спб., 1908 г., т. 1).

Безнравственность как причина падения Самодержавия.

Вы спросите, но почему же тогда пала самодержавная власть? Да потому, что наша нация оказалась в то время ниже нравственно-религиозного идеала, который создал Самодержавие... Она, особенно в последние годы перед революцией, разлагалась, атомизировалась, теряла нравственные ориентиры, погружалась в хаос абсолютной безнравственности, распадалась на глазах.

Роль интилегенции в падении Самодержавия.

Интеллигенция "серебряного века" не имела четкого идеала, была безрелигиозна, нигилистична, а ее блестящее образование служило искусственным развлечениям ума праздного и заимствованного. Авторитета такая интеллигенция не имела и иметь не могла среди большинства народа. Ей просто нечего было ему предложить. Тем более, что ее роль изначально, в силу характера ее либерального образования а учебных заведениях, сводилась именно к отрицанию религиозно-нравственного идеала и исторических заветов русского народа.

Большевизм как результат падения нравственности.

В условиях нарастающего распада общества взоры людей все чаще обращались в сторону единственной организованной силы, способной удержать жизнь хотя бы в рамках внешнего порядка, защитить от хаоса и разрухи. Именно как следствие разложения и распада и явилась власть большевиков со всеми признаками власти уголовной, но возведенной в ранг юридической законности. Большевики стали символом болезни и ее выражением. Культ распада и разложения в большевизме обрел свое естественное выражение. Нравственному идеалу Самодержавия соответствовала, как вообще нравственному началу, свобода подчинения человека этому началу. Отступление от него вызвало в обществе необходимость создания механизма защиты от полного самоуничтожения - механический же принцип сцепления частей. Но в реальной жизни механический, насильственный принцип власти не может удержать общество от распада, что и показала в конечном итоге история СССР. Новая власть приступила к формированию единства взглядов общества на основные вопросы частного, общественного и политического бытия. Но поскольку новый идеал изначально имел порочную основу - отрицание религиозно-нравственного начала и культурной традиции, то и внедрение "единства" нуждалось в постоянном всестороннем контроле и насилии. В сущности говоря, и нынешний идеал "власти народа", так называемый демократический, говорит о глубоком падении главных принципов человеческой жизни.

Основы власти.

Властвовать должно не мнение большинства, не народ, а идеал правды и истины в народе. Народ может спиться, разложиться, являть ужасную картину гниения. Опираться на мнение большинства в таком народе - это верный путь к гибели. Если бы, например, в науке следовали бы принципу большинства, то наука бы просто не существовала. Следовать надо принципу правды, истины, а не большинству.

Трагедия русского народа в 1917 году и ее объяснение.

"Народ отверг Самодержавие". Отверг, верно, и что с ним стало? Вся сила Самодержавия покоилась на доверии народа к своим религиозным идеалам. Это доверие и создало высшее достижимое на земле, в падшем мире, выражение власти справедливости - Самодержавие. В этом факте и объяснение, почему эта власть не создала механизмов тотального насилия над личностью и даже просто сильного механизма внутренней государственной защиты. Она была выражением единства нации в понимании своих идеалов, держалась доверием народа к своим идеалам религиозным и нравственным, а при отсутствии такого доверия лишалась своего смысла. В этом факте и объяснение поведения Царя в последние годы перед переворотом. Он просто не мог пойти по пути тирании, деспотии. Чека! Ему нужно было только одно - либо уверенность в доверии народа к Его власти, либо отречение от власти. Государь ясно видел будущие пожары и гибель России, ясно понимал, что ждет русский народ, отрекшийся от своего Вождя и исторических заветов. Что может быть более трагично? И может ли не быть трагичной судьба народа, терпящего глумливые поношения своего Государя? Народ поверил, что всевозможные Ленины и Троцкие озабочены судьбой русского крестьянина и русского рабочего больше, чем его прирожденные, от Бога поставленные священники, его дворяне, его Государи. Троцкий (Бронштейн) - друг, а Николай II - враг. Ну можно ли было пасть так низко? Так отупеть и озлобиться... Как гласит 105-й псалом, "И разгневася яростию Господь на люди Своя, и омерзи достояние Свое, и предаде я в руки врагов, и обладаша ими ненавидящие их.

Отказ от сильных мер, по отношению к оппозиции, одна из ошибок Императора Николая Второго. Прогнило ли Самодержавие?

Разговоры о слабости Царя и о том, что Самодержавие прогнило, говорят лишь о глубоком непонимании природы Самодержавия. Если, к примеру, человек отказался жить по правде и стал лгуном и аферистом, то значит ли это, что правда прогнила? Не вернее ли будет сказать, что этот человек прогнил. Если миллионы людей отказываются от высоких идеалов, то значит ли это, что эти идеалы прогнили? Любовь к правде и исповедывание всем народом высоких заветов, открытых Богом в святых догматах Церкви, вызвала к жизни и соответствующую форму власти. Отказ от жизни по правде, от горних идеалов неизбежно, само по себе, лишает эту форму Верховной власти ее смысла. Самодержавие, крепкое любовью народа, как и любовь не терпит насилия. Ведь оно было призвано осуществлять три завета: во-первых, хранить народную жизнь неповрежденной в ее православном исповедании, охраняя силой государственной власти от воров и прочих преступников, еретиков и соблазнителей: во-вторых, охранять Церковь и, в-третьих, выражать интересы государственности русского народа. Но вот наступает постепенно власть нового идеала, лишенного всякого идеального содержания, власть абстрактного "большинства". Теперь-то каждому должно быть понятно, что в реальности править будет не большинство, а меньшинство от имени большинства. Но, в сущности, это ничего не меняет, так как господствует идеал, согласно которому большинство имеет власть над меньшинством, и при том власть должна определяться не нравственно-религиозным началом, а голой силой большинства. "Народ правит!" Эта форма власти силы, воспеваемая открыто, более. чем что-либо другое, говорит о глубокой степени деградации общества. Править должна не сила, а правда.

Правда об охранке.

Власть Царя, еще раз повторю, была сильна доверием народа и им же и была создана. Политический охранительный аппарат до самого семнадцатого года был до смешного мал, а политический сыск архаичен. Достаточно сказать, что весь штат знаменитого III отделения в середине XIX века был представлен 40 штатными чиновниками и несколькими нештатными сотрудниками, а весь корпус жандармов от генералов до рядовых на всю Империю составлял менее пяти тысяч (?) человек. Перед семнадцатым годом число агентов охранного отделения в Москве, долженствующих следить за социал-демократами, составляло восемнадцать человек! И это в разгар массовых выступлений рабочих, развращенных гнусной пропагандой врагов России! Полиция и в роковой час семнадцатого была вооружена немногим лучше, чем во времена Московской Руси: револьвер и шашка. Перед революцией, с 1912 по 1914 год, была вообще ликвидирована политическая агентура в Армии, Флоте и в учебных заведениях, так как сочли, что иметь ее в этой среде просто аморально. Государя Императора чаще всего считали человеком слабым, поскольку он не вешал своих противников, не расстреливал их массами за их зверские преступления, позволял своим политическим противникам спокойно жить в свое удовольствие и даже выступать с обвинительными речами в Государственной Думе, речами явно клеветнического характера. После кровавого бунта и погрома 1905-1907 гг., когда банды революционных уголовников по всей стране, пользуясь поддержкой либеральных чиновников правительственных сфер, подняли обманом, подкупом и насилием массы народа на пожары и грабежи, нанесшие ущерб в три миллиарда рублей народной казне (весь годовой бюджет России составлял в это время 2,3 млрд. рублей), судили не революционеров по преимуществу, а тех, кто усмирял бандитов. На скамью подсудимых попали русские люди, защищавшие престол, Родину и церковный алтарь. По-разному можно оценить эти факты, и надо признать, что не многие смогли и тогда понять, почему Государь не прибегает к массовому террору.

Так было в ПРАВОВОЙ ЕВРОПЕ.

Ведь, например, во Франции при подавлении восстания парижских коммунаров (1871 г.) не задумываясь, без суда и следствия было расстреляно тридцать тысяч человек и одним махом правительство отбило охоту у коммунистов брать в руки оружие против власти. В Соединенных Штатах Америки в это время в упор расстреливали не только бастовавших рабочих, но и их семьи, включая детей. И ничего особенного, никакого крика и шума о деспотии, тирании и произволе властей. Оскорбление, например, национального флага в Америке могло легко кончиться смертью виновников, а в самодержавной России такое стало еще перед революцией 1905 года обыденностью. В той же Америке красный флаг вообще был запрещен и никому в голову не приходило протестовать. Почему? А потому, что протестующему делали соответствующую запись в его рабочий аттестат, после чего никто его на работу не брал. Помирай с голоду. И ничего... Никаких криков о деспотизме. А уж о том, чтобы ездить по миру, как наши кадеты и прочие революционеры, и собирать деньги на революцию у "спонсоров" в Америке как впрочем и во Франции и Англии, такое и в голову не могло прийти тамошним господам революционерам, привыкшим кричать громко о невыносимом гнете Самодержавия в России.

О засилии чиновников.

И, кстати, еще одна цифра, достаточно ярко свидетельствующая о сущности власти Царя, Его Самодержавном правлении и степени доверия между народом и Верховной Властью. В печати было много разговоров о засилии бюрократии в России, о гнете чиновничества. Но, оказалось, что в республиканской Франции в начале нынешнего века на 40 миллионов жителей был один миллион чиновников, а в России в это время на 150 миллионов - четыреста тысяч! Любопытно, что один из известных наших публицистов - Сергей Федорович Шарапов-тоже полагал, что хуже, чем а России, никому не живется под чиновничьим гнетом. За одной бумагой весь день находишься по канцеляриям. Но вот, пишет он, я попал во Францию по делам, и мне нужно было сделать одно маленькое дело. Я проклял тот день, когда я приехал в эту страну, пишет он. За этой бумагой его гоняли неделями, а про взятки и говорить нечего. В Россию Шарапов вернулся другим человеком. Он не стал восторженным поклонником русских чиновников, далеко не идеальных, но он понял и лицемерие господ из лагеря кадетов и эс-деков, которые так громко обличали Самодержавие и навязывали доверчивой публике свое восхищение французскими порядками.

Мораль в политическом сыске. Империя и СССР. Сравнение.

Вопросы морали, чести, достоинства обсуждались не только в гимназиях, но и в Департаменте полиции! Никто не считал, что нравственные принципы в этом ведомстве отменяются. Конечно, люди есть люди. Но уже сам факт, что тот или иной чин политического сыска в официальном донесении начальству мог сослаться на эти принципы и выразить мнение, что то или иное дело не соответствует правилам морали, само по себе показательно. Стоит только на секунду перенестись даже не в наши дни, - чего уж там, какие принципы - а в первые годы после октябрьского переворота, время, так близко стоящее от Самодержавной России, чтобы понять, что все это значило. С офицерской честью, видите ли, несовместимо наличие в армии секретных агентов. Товарищ министра внутренних дел Джунковский, так поставил вопрос перед Царем, и Николай II согласился - несовместимо. Конечно, Джунковский, был масоном и действовал сознательно, расчищая дорогу революции, как и многие другие в окружении Государя. Но для нас важен сам факт  обращение к совести, чести, моральным принципам, как основе Государственного Самодержавного строя. И именно на основе их Государь принимает решение чрезвычайной важности. Ведь требования нравственные обязательны для всех и во все времена, ибо они вложены в душу человека от сотворения его. Не может быть, сколько в этом ни убеждай, мерок революционных и мерок специально "реакционных". Нет экспроприации, а есть грабеж, нет эмансипации плоти, а есть разврат, блуд, нет "ликвидации" по терминологии большевиков, а есть убийство.  Или вот еще одна проблема того времени - можно ли в среде террористов и революционеров иметь агентов полиции? Каков вопрос, если перенести его на более поздние времена? И вопрос, заметим, обсуждался на страницах тогдашних газет, в Государственной Думе - как это так, а как же закон, а как же быть с честью и совестью? Действительно, как быть? Особенно если обратить внимание на то, что вопрос с возмущением задавали люди, которые бестрепетно брали деньги от западных и восточных масонов и банкиров на разрушение России и превращение ее в колонию Запада. А премьер-министр Столыпин, он же и министр внутренних дел, должен был оправдываться перед этими господами в Думе и в печати. Когда появилось на слуху имя провокатора Азефа, служившего и революционерам, и полиции, то возмущению изменников и предателей России ("революционеров" на их жаргоне) не было предела. А через несколько лет, после октябрьского переворота и до наших дней, этих азефов стали изготовлять фабрично-поточным способом. Они получили название сексотов, стукачей. А до революции сами власти ставили вопрос о недопустимости нарушения нравственных требований даже в таком деле, как борьба за сохранение страны. Их политические противники знали лишь одно правило: в борьбе все средства хороши. Но этого правила не могла принять совесть Самодержавия, не изменяя своей природе. Отсюда и отношение к миру Русского Самодержавного государства у "советских", а затем "демократических" историков напоминает скорее проделки шулеров, которые всякого честного человека считают за дурака, причем не прочь и покуражиться: "знаем мы вас, тоже, знаете ли, и вы не без греха! Вон, копеечку для старушки пожалели. Не видели ее? Ну врите, врите, знаем мы вас!" И при этом шуршат в кармане миллионами награбленных у старушек рублей. Может быть, сравнение грубовато, но мне лично именно такая картина приходит в голову, когда читаешь бесконечный подсчет грехов "царизма" историками-идеологами и журналистами-публицистами, из которых большая часть знает лучше, чем кто-либо другой, об уничтожении совдепией русских деревень, о сожжении тысяч томов "реакционных" книг, о засекреченных архивах, о продажности своей собственной и своих номенклатурных начальников. На смену обществу, построенному на принципиально нравственных основах, пришло общество, построенное на принципиально безнравственных основах. Я говорю - принципиально, потому что быть ли человеком нравственным или безнравственным каждый выбирает сам. Но вероучительные, идейные основы общества имеют принципиальный характер. Так вот, общество, созданное в октябре семнадцатого, изначально исключало из главных своих требований религиозно-нравственные основы, а Самодержавие было именно на них и основано. Само слово "материализм" уже определяет безнравственную основу своего учения. А. Луначарский в уже цитировавшейся мною работе еще в 1908 году писал, что при социализме "социальное чувство" заменит такой пережиток, как мораль.

Имперская экономика перед революцией.

Сегодня только и слышишь - Самодержавие прогнило. Церковь оказалась не на высоте, священники тоже виноваты, а народ взял да и пошел за революционерами. В объяснение приводят и гнет эксплуатации, и, конечно, все тот же "деспотизм". Весь этот до предела примитивный пропагандистский набор большевизма, созданный с целью оправдать свои преступления и придать вид законности своей незаконной власти, прочно засел в головах. Относительно голода, якобы вызвавшего революцию... Во-первых, надо помнить, что в 1917-м страна уже третий год вела суровую войну с тем же врагом, что и в 1941-1945 годах. Когда же наконец этот факт войдет в сознание, вместе с воспоминаниями, тех, кто помнит последнюю войну с Германией и то, как было у нас тогда с продуктами. Теперь представим себе, что народ в феврале семнадцатого был возмущен ничем более, как... очередями. На третий год войны вдруг появились очереди! Возмутительно! Некоторые жители столицы, как свидетельствуют воспоминания тех лет, узнали о беспорядках на улице в феврале 1917 года только по тому факту, что молочница впервые не принесла молока на квартиру. Возмутительно! Хотя доходы рабочих возросли до размеров, которые нам сегодня и не снились, а ассортимент в магазинах товаров... Думаю, что если у нас когда-нибудь будет такой снова, то мы воспримем это чуть ли не как явление небесного рая на земле. А недовольство? Да, было. Но если бы недовольство было так же непосредственно всегда обуславливаемо материальным положением, то революции следовали бы сегодня в нашей стране каждые две недели... Знание самое поверхностное истории показывает, что революцией, организацией ее финансирования, технической и идеологической подготовкой в нашей стране занимались почему-то не бедняки, а богачи. Начиная от первых аристократических критиков Самодержавия - братьев-масонов еще времен Екатерины II и так называемых декабристов - тоже отнюдь не бедняков. В начале XX века - банкиров типа Парвуса (Гельфанда), денежных тузов типа Саввы Морозова, далеко не бедных либеральных профессоров, чьи оклады в теперешнем исчислении превышали миллион в месяц, и так далее. Если в обществе путем образования и пропаганды начинают царствовать другие идеалы, то никакие размеры зарплаты не помогут удержаться данному строю государства. И если при этом есть организация, которая уже сумела захватить властные органы управления, то вопрос о революции - дело времени. Конкретизируя, скажу, что, например, самая низкая зарплата самого неквалифицированного рабочего в 1913-1914 гг. была около 1,5 - 2 рублей в день, а килограмм осетрины стоил 70 копеек, пара туфель - три-пять рублей. Утка - 70-90 копеек. А типографские рабочие и вообще более или менее квалифицированные рабочие получали и тогда до 450 рублей в месяц. А в годы войны заработки у рабочих выросли в три-пять и более раз. Ведь даже самая бедная семья могла прокормить 5-6 детей, а то и 10-12. Уже перед войной на многих предприятиях платили по пять рублей в день за неквалифицированный труд чернорабочего. Если переводить в цены сегодняшнего дня, то выйдет цифра просто астрономическая (по ценам 1985 г. - двести рублей в день!). Почему же сегодня что-то не слышно о революции? Как не слышно было, скажем, и в 1931-1933 гг., когда большевики умышленно довели налогами страну до полного краха и людоедства - буквально, а не в переносном смысле. Нужно быть уж очень доверчивым и догматизированным, чтобы всерьез принимать формулу - "народ делает революцию".

Пиар как метод захвата власти.

Народ, точнее "народные массы", в случае голода или уличных провокаций специалистов по устройству таковых всегда и во все времена использовался исключительно в качестве пушечного мяса. Что в "кровавое воскресенье" 1905-го, что в Тбилиси весной 1989-го. Схема всех переворотов (фр. "революцьон") всегда, везде и во все времена была одинакова. В течение десятков лет, определенная организация людей, имеющая доступ к власти, имеющая деньги, открывает свои издательства, приступая к выпуску газет и журналов для инфильтрации своими идеями общества. Постепенно формируется новый тип мышления с новыми представлениями о ценностях жизни и морали, который входит в противоречие с имеющимся комплексом идей, лежащих в основе государственного устройства. Всегда - и во Франции в XVIII веке, и Англии в ХVII-м, и в Португалии в 1908 году (революция), и в Турции в эти же годы (младотурецкая революция)  действовала организация, которая создавала уже при старой власти новое правительство, а далее дело самого переворота становилось вопросом техники. Эта организация целеустремленно готовила новые кадры интеллигенции, новое, языческое и материалистическое, то есть абсолютно безнравственное миропонимание. Все это, понятно, прикрывалось романтическим плащом, этим демоническим заменителем духовных ценностей в новое время. Голодный народ может устроить мордобитие, но для революции всегда нужны три вещи: деньги, организация, цинизм. Потому что революции в конечном счете делают: обман, жестокость и уголовщина. Далее. Что вообще означает - "революционные идеи овладели массами"? Здесь, в этом вопросе, и пришедший в головы русских людей атеизм, и отношение к семье, браку, уважение к достоинству другого человека, к патриотизму.

Масонский фактор.

Посмотрим на конкретном примере. В чем выражалось это "овладение"? Как известно, первые масонские предприятия в России - чисто просветительские: их задачей было издание книг и создание с их помощью своего круга читателей. Принципиальное значение придавалось воспитанию юношества. Главной мастерской по изготовлению интеллигенции, равно и чиновников, в России был Московский университет. Его и взяли себе масоны - розенкрейцеры в качестве своей главной операционной базы. Каковы же были плоды этой педагогики? Об этом достаточно ярко говорят нам воспоминания самих воспитанников высших учебных заведений России. Результаты образования в университетах известны: уже с тридцатых-сороковых годов учащаяся молодежь становится в ряды первых волонтеров революции. Она решительна в своем отрицании всего и вся. Более чем показательно, что первые студенческие проявления "революционности" выражались, увы, в скандалах, устраиваемых ими в публичных домах. Об одном из таких "революционных" выступлений рассказывает Н. П. Гиляров-Платонов. Он замечает по поводу этого скандала: "меня удивляло и досадовало, что общество оскорбилось нагайками, погулявшими по студенческим спинам, а не огорчилось буянством студентов и не устыдилось за них, что ареною героизма своего они выбрали публичный дом". Моральное разложение опережало рост "сознательности" у "передовой" учащейся молодежи. Один из видных народовольцев вспоминал о впечатлении, произведенном на него судебным процессом нечаевцев в 1871 году, когда сам он (речь идет о В. К. Дебогории-Моркиевиче) был студентом Киевского университета: "а показания обвиняемого Успенского, оправдывавшего свое участив в убийстве студента Иванова тем соображением, что для спасения жизни двадцати человек всегда дозволительно убить одного, казались нам чрезвычайно логичными и доказательными. Рассуждая на эту тему, мы додумались до признания принципа "цель оправдывает средства". Так мало-помалу, мы приблизились к революционному мировоззрению. Так приблизились к этому преступному по самому своему существу мировоззрению целые поколения русской молодежи, купленной" на дешевку, по выражению Достоевского.

Революционность как замена веры в Бога.

В страстной жажде общественной справедливости она оставалась духовно не окормленной. Церковь, оттертая на обочину общественной жизни, воспринималась бюрократией как сила реакционная, а сила революционная - как провозвестник будущей религии всеобщего счастья и прогресса. Само слово русский, сливалось с понятием о реакционности и отсталости, а самодержавие воспринималось как реакционность в квадрате. Измена же Родине составляла необходимый атрибут "передовых" взглядов.

Предательское поведение русской интелегенции.

Вспомним, Герцен именно в университете приобрел отвращение уже не только к религии, но и к России. "Мы радовались, - вспоминал он с гордостью, - каждому поражению Дибича (командовавшего русскими войсками во время восстания польской шляхты.), не верили неуспехам поляков." Предательство вообще стало главной чертой интеллигента. В 1904-1905 гг. российские студенты посылали телеграммы японскому императору: то есть во время войны русских с японцами выражали пожелания успехов и поздравляли с победами врагов Родины.

Предательское поведение большевиков.

Предательство большевиков, во время мировой войны вызывавших забастовки на военных заводах, открыто проповедовавших интересы Германии и получавших от врагов Русского народа деньги, имело давние традиции. Разврат, уголовщина, предательство - вот три кита революции. Именно так и никак иначе. Но первое, самое главное - разврат молодежи. Отсюда человек теряет веру в Бога, охладевает к религии. Этот способ выверен веками... Иногда говорят, что словом революция прикрывали уголовщину. Это верно, но лишь отчасти. Если иметь в виду, что революция в целом есть разрыв всех традиционных и нравственных связей в обществе, падение религиозно-нравственных идеалов в нем, то более правильным будет сказать, что любое преступление, - кража, убийство, гнусное насилие сильного над слабым, есть уже революция которая предлагает себя в подражание, как и любой вообще наш поступок. Когда же общество окончательно разложилось, то уж какая там Церковь, какое Самодержавие для этих людей!

Социалистическая пропаганда и рост преступности.

Читая газеты тех лет, знакомясь с хроникой, нравами и порядками воочию видишь одно: пропаганда социалистов вызвала вал преступности не только в городе, но и в деревне. Грабежи, убийства, насилия стали повседневностью тех лет. Газеты той поры, как и сегодня, в большинстве несли яд лжи, клеветы, насмешек над самым святым для русского человека.

Клеветническая и антихристианская деятельность кадетов.

Вполне "интеллигентные" газеты, как, скажем, кадетская "Речь", не стеснялись втаптывать в грязь такого светоча русской жизни, как недавно канонизированный Русской Православной Церковью Святой Праведный Иоанн Кронштадский. Поскольку он был членом Союза Русского Народа, то левые поспешили приписать ему даже участие в убийстве еврейского революционного деятеля Герценштейна. Грязь лилась потоками. И каждый день.

Николай Второй, как Православный Самодержец.

Прогнило ли Самодержавие? Самодержавие и Православие суть величайшие дары русского народа. Они не могут ни прогнить, ни быть изжиты "временем". От даров можно отказаться, это да. Можно выбросить их в грязь, следуя недобрым внушениям, можно оглупеть до того, чтобы сменить благородного, природного русского Царя на безродных политических проходимцев, садистов и убийц... Но так и надо ставить вопрос. "Церковь не сделала того и этого"... Но ведь она достояние народа, она его врач. Так сохранил ли больной своего спасителя, - спросим себя. Сохранил ли своего Вождя? И кто же виновен, что человек вместо храма идет в кабак или публичный дом? Государь, как капитан тонущего корабля, остался на капитанском мостике до последнего своего вздоха, пока волны предательства, трусости и измены, жестокости и примитивной жадной глупости не захлестнули корабль. Он остался верен России исторической и православной, верен русскому народу, его коренным интересам. Он погиб вместе с Русским национальным государством. Понимаем ли мы это? Понимаем ли мы, что человек такой, каким был Государь Император Николай II это подарок нам, недостойным, самого Творца. Ведь Его жизнь стала залогом нашего будущего возрождения из пепла. И неужели мы и дальше больше будем слушать наследников убийц наших отцов и матерей, этих идеологов исторической науки, поливающих десятилетиями грязью нашу историю и наших Вождей и святых, дворян и священников, крестьян и купцов. Неужели кто-нибудь верит, что все эти академики и доктора наук, идеологическая линия которых выверена партийным начальством, озабочены истиной и поисками правды, что их действительно волнует судьба русских крестьян и рабочих?И неужели не видим мы, что сегодня нам подсовывают вместо откровенных большевиков сокровенных, но с той же жаждой разрушений? Итоги. Вопросов много. Но в этих вопросах содержится не только горький упрек нашим предшественникам, нашим родителям, родственникам и соотечественникам тех лет. Бог им судья. При такой постановке вопроса мы имеем и ясный ответ - что нам надо делать, чтобы выбираться из ямы. Перво-наперво, надо вернуть себе дары, которые суть и основа нашего национального сознания, наших исторических заветов. Подводя итог, нелишне еще раз подчеркнуть принципиальную сторону русского Самодержавия. Оно было сильно доверием народа к власти и покоилось на единстве исповедуемых религиозных верований, осуществление которых не требовало от власти насилия. Эту природу русского Самодержавия прекрасно выразил Лев Тихомиров в своем фундаментальном труде "Монархическая государственность" (1904). Эта природа русского Самодержавия была ясна и многим иностранцам (как, например, французу Дрюмону, англичанину Скрину).

Иностранцы о Самодержавной России.

В частности, Френсис Генри Скрин писал в своей книге "Рост России" (перевод с англ., 1904 г.). "Россия есть организм единственный в истории мира. Она занимает пространство, превышающее и все завоевания Александра Македонского и всю территорию древнего мира, всю площадь набегов Чингиз-хана или Тамерлана. Возникновение такого громадного государства из группы олигархий, постоянно враждовавших между собой, может показаться чудом, потому что олигархии эти были объединены не военной силой, как во всех предшествующих империях. Россия обладает способностью пропитывать своих подданных чувством общего гражданства, принадлежности к единому общественно-государственному телу. Чудесность этого факта исчезает, однако же, если мы сообразим, что развитие России совершалось по законам естественного роста, данным самою природою и одинаковым как для великой Империи, так и для ничтожной былинки в поле. Раз народился народ, обладающий колонизаторским инстинктом и приученный своей обстановкою, к выносливости и победам, раз явилась абсолютная власть, глубоко коренящаяся в народной религии, - результатом неизбежно будет современная Россия. Самым же выдающимся фактом в развитии России, является Самодержавие отличающее ее от всех других государств Европы и придающее ей особый интерес" (цит. по кн.: В. В. Есипов. "Революция в России". Варшава, 1907 г.).

О восстановлении основ Самодержавия.

И последнее. Ставить целью сегодня восстановление Самодержавия - это значит не понимать его сущности, ибо в основе его лежит единство религиозно-нравственного идеала народа, исповедуемого большинством практически, а теоретически - всеми. Но и не ставить себе в конечном итоге целью восстановление Самодержавия было бы глубокой ошибкой, равносильной отказу больного от восстановления здоровья. Самодержавие есть венец усилий нации в своем самоутверждении и утверждении правды Божией в своем сердце. Путь, лежит через усиление влияния православия, среди молодежи, в школе, в создании православных братств и, главное издательств, которые бы приступили к поиску авторов и выпуску историко-религиозной литературы, написанной людьми православными, посвященной истории русского народа, полемике с материалистами, хулителями святых его заветов, и всем вопросам бытия нашего. Пока картина в этом отношении грустная. Страницы патриотической печати, созданной явными или перестроившимися коммунистами, заполнены большей частью все той же ядовитой похлебкой. Кто привел страну к разрухе и вовремя бежал от Чека, те и в фаворе.

Теоретики Самодержавия.

А кто знает имена таких замечательных русских мыслителей, публицистов, историков, как Сергей Шарапов, Клавдий Посхалов, Надежда Муромцева, Павел Федорович Булацель, Николай Михайлович Павлов, Алексей Иванович Соболевский (крупнейший ученый - славист и историк, публицист, языковед, академик), Дмитрий Иловайский, Антон Семенович Будзилович (академик многих академий Европы, славист и публицист, основатель Русского Окраинного Общества), протоиерей отец Иоанн Восторгов (крупнейший общественный деятель предреволюционной поры, педагог, миссионер, публицист, издатель-редактор и руководитель крупнейшего в Москве издательства "Верность", последний настоятель храма Василия Блаженного, расстрелянный большевиками в 1918 г.), Федор Федорович Берг (редактор-издатель газеты "День" православно-монархического направления). Н. М. Соколов (автор многих замечательных сочинений по истории России, например, "Об идеях и идеалах русской интеллигенции", СПб. 1904 г.), Дмитрий Иванович Булатович, Георгий Алексеевич Шечков, Федор Дмитриевич Самарин, Андрей Семенович Вязитин. Несть им числа, и ни разу и никто их сейчас не упоминает, и даже их имена никому и ничего не говорят. Для нас пропала русская национальная коренная мысль. И вертят наши издательства и редактора одну и ту же обойму "великих и значительных", прошедших апробацию в кадетско-большевистских лабораториях на "нужность" их идеям и целям. На остальных- херем, проклятие. Между тем, крупнейшим мыслителем второй половины XIX века был, на мой взгляд, не компилятивный Владимир Соловьев, а Никита Петрович Гиляров-Платонов, своеобразнейший русский историк и публицист. О Михаиле Никифоровиче Каткове уж не говорю, как и о К.П. Победоносцеве. Все они имели один "недостаток" они были именно русскими людьми, православными, твердо стоящими на русской почве, монархистами и активнейшими противниками розово-красной заразы от кадетов до большевизма. О том, чтобы прикоснуться к здоровой струе русской национальной мысли - сегодня даже нет и помыслов. Так и топчется дар в грязи копытами. Между тем, с молитвой сделать можно многое и сегодня. И нужно. Это долг каждого русского человека. Хочет он того или нет. От сыновства можно отрекаться, но отречься нельзя.